Posted by Myzhamege on May 12, 2024 at 00:05:14:
In Reply to: orbitreki.vn.ua posted by orbitreki on October 06, 2023 at 18:44:46:
Просто оставьте заявку на услугу муж на час
Старшая дочь уже помогает Авроре. Детей, чтобы они не оставались одни при моих отлучках по службе, решили завезти по дороге к танте Августе и к кузине Авроре. Приняли они меня - я хотел бы сказать: как родные, но я никогда не видал, чтобы у нас самые лучшие родные умели так принять человека, так тихо и просто, а в то же время ласково и деликатно. «Когда же придет уреченное время - поставь к купели вместо меня стоять дьячка или пономаря. Зачем же ты это не знал! Ведь горит же лампадка. Ведь ты сегодня именинник, мы сегодня пируем здесь твой день, и я тебя увела сюда не для того, чтобы говорить о прошлом, а для того, чтобы сказать тебе наедине радость, что открывается в настоящем и будущем. Меня пригласили приходить всякий день, и я это буквально исполнял. Как же. Он мне говорил, что барон - гороховый шут. Этот, - говорил, - один чисто действует: он понял дело и напал на свою роль. Право, у тебя этого никогда не было, - тянул он деревянным голосом. Самарин-то - ведь он был в этом, в их Колыванском краю, но они, небось, его не завертели. Андрей Васильевич говорил так же ласково и мягко или даже еще мягче, и теперь он даже одет был во все самое мякенькое.
«Благословение непраздной и имущей во чреве; да разверзет ее ложесна отрок» и проч. Бабушка была схоронена, а я, по приглашению баронессы и по совету барона Андрея Васильевича, перешел жить во флигель старушки. Ну да, да, да! Ну уж, нигилизм или не нигилизм, а я тут перста не вижу. Я привожу вам это письмо хотя и на память, но совершенно дословно, как будто я его сейчас читаю. Да, это гадость, но ведь и со мною делают нехорошее. Да, я нагло и гнусно солгал. Этого я не хотел больше ни за что и, признаюсь вам в своей низости, более для этого и с отцом Федором Знаменским познакомился, когда его назначили благочинным. Я вам говорю - «неизвестный». Ведь им, я думаю, надо отбывать воинскую повинность в России? Нет, им, я думаю, это не надо. Нет, покажите, а то я сойду с ума! Нет, это так не проходит. Это лицо ясно говорило, что Аврора не желает знать никаких доводов и что к справедливости или к рассудку в разговоре с нею теперь взывать напрасно. Взяла со стола спички и, зажегши свечи у трюмо, опять начала разглядывать свое лицо. Петр Николаевич неторопливо и нехотя раздевался и, снимая высокие туфли на пряжках, услуга муж на час пыхтел. Молчал и Петр Николаевич.
Не знаю… Для цыганки, может быть, - да. Не знал, не знал! Да и Некрасов тоже, - хотел было я продолжать, но при этом имени отец меня перебил и погрозился. Матушка, кажется, больше всего была тем утешена, что они «для заводу добры», но отец брал примеры и от «больших родов, где много ведомо с немками браков, и все хорошие жены, и между поэтами и писателями тоже многие, которые судьбу свою с немецкою женщиною связали, получили весь нужный для правильной деятельности покой души и на избрание свое не жаловались». Между немцами есть даже очень честные и хорошие люди, но все-таки они немцы. Как она поможет этому бедняку достичь исполнения очень трудной, но в самом деле необходимой и единственно достойной в его положении задачи: «не оставить семью без свойей опоры и возвратить себе расположение жены и уважение людей». Так я по необходимой служебной надобности ушел в море тотчас с началом навигации, а они должны были выехать через неделю, когда Лина будет себя немножко крепче чувствовать. Все так и сделалось, как просила Лина. Все мы знали, что она в это мгновение произносила мысленно короткую молитву. Прости. Я думал, ведь и тебе пора.
Моя пора любить уже настала, и я с нее собираю плоды. Здешние врачи нашли у нее что-то непонятное. Снова стало тянуть к двери кабинета; на этот раз она уже не сопротивлялась, а безвольно, рабски усмехнувшись, пошла, осторожно ступая и что-то шепча, к мужу. Или разве в самом крайнем случае прощается на один раз Марфа». Около часу оба молчали, в гостиной часы пробили раз. Когда Надежда Павловна потянулась к звонку у входа, рука ее дрогнула, и она что-то прошептала и осмотрелась по сторонам. Она хотела сказать что-то мужу… Она стала как будто уединяться, и осенью, когда уже с деревьев сыпались листья, не позволяла снять качель и своего гамака, в котором она всегда любила лежать и качаться, как индианка. Она остановилась перед дверью и, осмотревшись, приникла к скважине. Повернула назад, как бы затем, чтобы убавить огня в лампе, стала прибирать на столе дорогие безделушки и, проводя время, обдумывала как она войдет к мужу. Ах, вот ты как любопытна! Ах, вы еще про ту старину!